Первая – домашняя девочка, тихая-тихая, неслышная, мышонок за стеной. Любит валяться на диване и читать немодное, боится всего до смерти, обладает способностью хамелеонно сливаться со стенами. По настроению печёт пироги: профитроли там, апельсиновую шарлотку, песочный торт (получилась натурально песочница на тарелке). Любит смотреть старые фотографии и открытки, забираться с ногами в кресло, никогда не черкает в книгах и не загибает страниц. Правда, за кулёк шоколада убить готова, а когда тепло - пускает мыльные пузыри с балкона. Вся от макушки до пяток летняя, лёгкая, живёт на цыпочках и полушёпотом, хочет только, чтобы всё вокруг было хорошо. Универсальным ответом на всё - улыбка (любовь моя! послушная моя!); расцеловать пальцы, обнять, вдыхать-вдыхать-вдыхать запах в изгибе шеи.
Вторая тоже тихая, в кафе всегда выбирает место где-нибудь в углу, курит одну за другой, опрокидывает крепкие алкогольные в таком же темпе. Носит яркие цвета, глубокие вырезы, распущенные волосы. Похохатывает в разрез со внешностью: гулкими грудными раскатами, перекатами, с шармом неумолимо катящегося боулингового шара. После своей алкогольной нормы обводит соседние столики разморённым дымчатым взглядом, выпуская из ноздрей драконоподобные клубы дыма, облокачиваясь псевдо-устало локтями на столик, напускает на себя лукаво-томный вид; всё знает, всё понимает, принимает условия.
Обе читали Цветаеву и обеих вштырило про "Знай одно: никто тебе не пара / И бросайся каждому на грудь"; только вот первая ахнула и задумалась, а вторая усмехнулась и приняла как руководство к действию.
В то время как одна прилежно учила уроки, никогда никуда не опаздывая и делая то, что от неё требовалось, другая пропадала где-то, будто и вовсе не существуя. Зато ближе к ночи она появлялась из своего убежища, словно выходя из сумерек на сцену, небрежно стряхивала пепел и презрительно провожала глазами бедняжку, за которой закрывались двери родного дома, принимая её под тёплый свет оранжевого кухонного абажура, обещая ей уютные безалергенные сны. Вторая разгуливала по ночному асфальту, бряцала кольцами о стекло, бешено добавляя ещё и ещё граммов, градусов, гротеска; как если бы пыталась что-то забыть или, наоборот, что-то найти; ей всё было мало, всё казалось - недостаточно, есть ещё ресурс, есть куда разрушаться.
Они ненавидят друг друга люто, слепо - каждую черту, каждый жест; они не вынесли бы и минуты в одном помещении; выцарапали бы друг другу глаза, испепелили бы презрением - у каждой свои методы, свои яды.
мне так трудно
удерживать всю эту ненависть в себе
уживаться с ними обеими
внутри меня одной
не зная кто из них
настоящая
кто из них
я